— Ты действительно хочешь выжить?
Комья земли застучали по его каске. Фридрих прикрыл глаза, облокотившись о ящик из-под патронов. Сизую дымку утреннего тумана рвала морось дождя, осколки и пули.
Скоро подниматься...
Пронзительная трель офицерского свистка разнеслась по траншее, и из грязи восстали пережившие последний артобстрел бойцы, до этого ничком припавшие к сырой земле вырытых укрытий.
Глухие слякотные шлепки по грязи бегущих мимо людей и падающих от них оболочек противно развеивались по траншеям.
— Вчера тонули в дождевой воде, сегодня в крови. — Пронеслось в голове бойца.
Громогласный вопль отваги и страха атакующих замер в громоподобном хоре гаубиц, но гул стучащих по чавкающей земле сапог слился с единым ритмом сердец, отгоняя лишний страх от солдат.
Земля пестрела новыми воронками, пепел и осколки градом, метелью сыпали со всех сторон, сгущая пронзённый пулями туман.
Перехватив винтовку поудобнее, Фридрих ринулся прямо вслед за офицером, истошно и отчаянно кричащим какие-то едва различимые в этом шуме слова, размахивая своим "Парабеллумом".
Мгновение.
Шальной выстрел сбил с офицера фуражку.
***
Чужая кровь застилает мои глаза. Кадры мгновений завершающейся жизни шлейфом идут по часам Хроноса.
Траншея, наполненная солдатами противника.
Лес штыков под чёрными глазами винтовочных смотрящих в мою душу стволов.
Звон в ушах становится церковным хором, поющим по живым мертвеца.
Песнь орудий станет нашей панихидой.
А окрик моей винтовки станет эпитафией...
Выстрел!
Острие штыка отбито другим.
Рухнув камнем на одного из британских солдат, я свалился на тела и грязь, спешно вскакивая. Винтовка застряла в теле врага, так что не долго раздумывая я потянул руку на пояс, выхватывая траншейный нож с кастетом. Парой коротких взмахов я парировал штыковую атаку идущего на меня британца. Перехватив цевье, я потянул противника на лезвие своего ножа, проворачивая клинок в трепещущей под кителем плоти. Лёгкий толчок в плечо заставил резко развернуться, нанося колющий удар в размытое от скорости движения светлое пятно. Британский офицер успел увернуться, и даже схватить мою руку, но запнулся о тела своих товарищей, а удар моего сапога помог ему упасть навзничь. Револьвер упал в грязь, а следом и я, придавив врага к земле коленом под ребро.
С твёрдым и немного скользким звуком нож входит в грудную клетку врага. Снова и снова. Снова и снова.
***
Фридрих смотрел на серое небо, развалившись на ящике из-под снарядов. Полевой врач и Командир, до этого явно спорящие друг с другом наконец пришли к общему решению.
Корпус успешно зачистил передовую траншею, и осталось штурмовать последнюю точку для прорыва - траншею с бункером и дотом. С учётом того, что от корпуса остались отдыхающие на трупах психопаты с оружием ближнего боя, приказ звучал самоубийственно. Но не для Фридриха.
Наконец, когда он уже было потерял счёт времени, к нему подошёл майор Браун в компании полевого врача.
— Гефрайтер Герр Фридрих фон Штайнер, — обратился он к бойцу, — вы можете сражаться?
Фридрих с некоторым трудом пошевелил рукой - тот самый тычок в плечо оказался пистолетным выстрелом. Пуля прошла насквозь прямо под ключицей.
— Крюгер, — Браун обратился к врачу, — что у нас тут?
— Сквозное. Винтовку не поднимет, но пистолет и нож держать сможет. Если ему не станет хуже до атаки, то без всяких сомнений пополнит наши ряды на штурме. А теперь позвольте мне вернуться к собиранию кишок обратно в рядового Шварца. Хотя зачем...
С этими словами врач исчез за спиной майора Брауна.
— Фридрих, послушай, — Браун перешёл на более панибратский формат разговора, усевшись на ящик напротив своего солдата, — Я веду этот корпус с самого Вердена, и ты показал себя с наилучшей стороны. По факту тебя нужно направить в тыл вместе с остальными ранеными, но именно сейчас мы должны штурмовать последний рубеж врага, пока до них не добралось подкрепление. Я испытываю нехватку людей, но после твоих заслуг заставлять не буду. Выбирай сам. Я приму твой выбор, каким бы он ни был. Ты будешь хорошим солдатом в любом случае.
С этими словами Браун вложил в руку фон Штайнера "Парабеллум" павшего в бою офицера, после чего, развернулся, уходя к готовящимся к новой атаке бойцам.
Где-то вдалеке вопили раненые. Гулко хлестали воздух винтовочные выстрелы. Эхом бухтели гаубицы по британским позициям.
Солдат флегматично любовался Люгером в своих руках, стирая рукавом грязь и сажу с металла.
Выйти с ними, и скорее всего умереть, или вернуться домой с отличным трофеем и бременем в несколько десятков убитых человек?
Дилемма, пожалуй на целых...
— Пытаешься обыграть судьбу, красавчик?
Интуитивно Фридрих вскинул оружие в сторону звука, но замер, обомлев: перед ним на телах убитых им врагов сидела молодая девушка, красота которой по истине была неописуемой. Будто спустившаяся с небес, дева в сияющих доспехах звонко рассмеялась, кокетливо поигрывая с прядью тёмных как смоль волос. Взгляд солдата скользнул на пикантный вырез её усеянной рунами кирасы, прячущей весьма приятный глазу бюст, отчего дева смущённо прикрылась вороными стальными крыльями, и закинула ногу на ногу, ещё сильнее очерчивая линии бёдер и не прикрытой бронёй талии.
— Я умер?
Только и смог спросить мужчина.
— Пока нет. И даже не спишь.
С этими словами кончик крыла коснулся запястья мужчины, слегка оцарапав кожу стальными перьями.
— Ты валькирия? — Спросил Фридрих,
Дева заметно зарделась, засмущалась, поднявшись на ноги.
— Наконец-то!
В один миг преодолев расстояние между ними, Валькирия обняла солдата, прижимая лицом к грудной клетке, но в миг опомнившись, отпрянула, прячась за перьями:
— А-то кто ни увидит, всё "Ангел!", "Смерть!"
С этими словами дева принялась изображать судя по всему ранее встреченных солдат, корча милые благодаря её личику рожицы:
— Ты что, Смерть? Я не хочу умирать, я хочу домой. Фу, противно!
Девушка топнула ногой, отчего вокруг разлетелись комья сырой грязи.
— Как скучно стало жить. Одни католики, да протестанты. Фу!
До Фридриха начало доходить.
— Так это твой голос я слышал у себя в голове?
Дева смущённо кивнула:
— Нам конечно не положено, но я не могла устоять...
Перебирая пальчиками пряди своих волос, Валькирия продолжала:
— Понимаешь ли, нам иногда можно решать исход битвы... А тут вы в любом случае выигрываете. Но у тебя сдвоенная судьба.
— Это как? — с интересом спросил мужчина, покручивая пистолет у себя на пальце.
— Тебе сейчас даны два пути твоей судьбы, и тебе надо выбрать нужный.
— Какой же?
Валькирия хлопнула себя по лбу:
— Балда! Если ты пойдёшь в эту атаку, то умрёшь. Хотя при этом будешь героем, тебя посмертно наградят и прочее...
— Спасибо, красавица, — тепло улыбнулся солдат, — теперь точно еду в тыл.
— ИДИОТ!
Молния ударила в горящий танк Mark I. Валькирия начала ходить из стороны в сторону, сердито подёргивая крыльями:
— Вот казалось бы, умный симпатичный воин, а всё равно дурак! Послушай же. Если ты выживешь. Ты попадёшь в свой Католический ад! И всё! Думаешь, вот так возьмёшь и откупишься от стольких убийств? Ты подумай.
Дева улыбнулась:
— Разоришься ведь на индульгенциях. А в итоге всё. Здравствуй, кипящий котёл. Или ужасный быт, вечный пост и католическое унылое небо.
— И что ты предлагаешь?
— Как что?
Мило и ласково улыбнувшись, Валькирия прильнула к солдату, указывая пальчиком куда-то в небо.
— Совнгард... Кхм-кхм, ой, прости. Вальхалла!
Возникла неловкая пауза, в течение которой Фридрих разглядывал серое небо, искренне стараясь не смотреть на находящуюся перед ним грудь в броне хотя бы из уважения к Валькирии, которая уже буквально пропела:
— Ты ведь герой даже для этих солдат - твоих товарищей по оружию. Ты всегда впереди, всегда ярость в твоих глазах гасит любой огонь во взгляде врага. Зубы их пуль тупятся о сталь твоих костей! Ты ведь чувствуешь, да?
Девушка прислонила свою ладонь к грудной клетке мужчины:
— Битва в тебе. Она не угаснет даже там, в мирной жизни. Не отпустит... А потом сожаление, быт, ад... Зачем? Лучше ведь пасть здесь, сжимая глотку врага! Твои товарищи будут будут рассказывать внукам о Герр Фридрихе фон Штайнере! А ты будешь сидеть в зале славы! Пить пиво, есть лучшее мясо, сражаться ради потехи, а вечером... Вечером воинов ублажают прекрасные женщины...
На последних словах дева смутилась.
Фридрих уже начал жалеть о том, что невнимательно читал старые мифы и легенды.
— Только вот... Они тебя ублажать не будут.
— Почему? — С удивлением и даже толикой возмущения спросил мужчина, но вместо ответа хрупкая Валькирия уселась на колени бойца, выгибаясь ему навстречу:
— Ты просто мне понравился. И может когда-нибудь тобой займусь я. Да. Я эгоистка. Зато честная, — сказала девушка, забавно нахмурив бровки, — да и Один не простит мне, если провороню тебя. Такой огонь битвы во взгляде... Скоро его не станет.
— Почему же? — спросил Фридрих, не без удовольствия замечая румянец на щеках прекрасной девы. Запах её волос сводил с ума, а жар великолепного тела забирал последние остатки разума и мыслей, уводя куда-то наверх, в те самые залы.
— В грядущем война уже не будет войной... — загадочно протянула Валькирия, — люди будут сидеть и нажимать на кнопки, отправляя друг в друга взрывающиеся железки и ядовитые столпы по небу. Пока ещё настоящая война существует. Враг видит врага. И именно здесь солдат осмысливает себя, как солдата. Но вот...
Девушка бросила тоскливый взгляд на танк:
— Вот уже эти железные ящики выкатились из ваших кузниц. Человек борется с собой, чтобы выжить в битве с кем-то. Перешагивает через свою любовь к себе подобным. Отделяет хорошее от плохого, чужие мечты от своих. Зёрна от плевел. А стрелять в железную коробку нажатием кнопки может каждый дурак. Так что скоро этими недовойнами и будет заведовать Смерть, с которой меня все тут путают.
Валькирия чертыхнулась.
— А смерть только по гражданским?
— Пока да. Милый хороший паренёк, правда тихий немного. Вот ему тебя в ад тащить...
Один миг, и Фридрих оттолкнул Валькирию от себя, вскинув ствол "Парабеллума".
— А что, — начал он, — если ты просто демон, который не хочет дать мне успеть покаяться?!
Девушка вздохнула: — Опять вы за своё... Посмотри-ка налево.
Фридрих краем глаза взглянул в указанном направлении: там, в десятке шагов возле входа в блиндаж две жуткие тощие тени тащили в темноту укрытия британского полевого священника. Тело преподобного лежало поодаль от них с размозжённой головой.
— А он разве не военный?
— Он по своей религии.
— А эти тени...
— Демоны.
— Но он же...
— Он был по мальчикам... Это же Католический священник, ну, — хохотнула Валькирия, и вдруг замерла, вглядываясь в фигуру, стоящую возле тела священника. Фридрих прищурился: среди тел возле трупа "святого" отца с чёрной книжкой в руках стоял худощавый длинноволосый паренёк в сером балахоне, опирающийся на огромную стальную косу.
— Сме-ерть! — Приветливо закричала девушка, размахивая извлечённым из ножен сияющим клинком. "Солнечный" зайчик блеснул в глазах паренька, и тот в один миг преодолел расстояние между ними, лишь пыльный след за его спиной говорил о преодолённом пути.
— Чего? — Флегматично спросил паренёк, закрывая книжку.
— Знакомься.
Валькирия обняла мужчину, обвивая крыльями:
— Это Фридрих.
Последний уже давно сдался, опустив оружие.
— Тот самый, о котором ты мне все уши прожужжала?
— Да, но он думает, что я демон, который хочет его обмануть и отправить в ад.
Смерть хлопнул себя ладонью по лицу, а Фридрих поправил, приобняв деву за талию:
— Скорее демонесса. Очаровательная демонесса.
Пока девушка смущённо пыталась заткнуть солдата крылом, Смерть молча протянул к лицу мужчины открытую чёрную книгу.
"Герр Фридрих фон Штайнер, сын Барона Ганса фон Штайнера. Погибнет по возвращению домой от пневмонии."
— К сожалению у моего начальства на тебя другие планы. Да и знаешь...
Смерть смерил взглядом полыхаюшую от смущения, переминающуюся с ноги на ногу Валькирию, а потом перевёл глаза обратно на Фридриха:
— Вечный алкоголь битвы и вот эта великолепная женщина пожалуй будут получше благоговейного пребывания в этой католической Богеме нравственности. В которую ты, кстати, всё равно не попадёшь, так что выбирай с умом. В Вальхаллу кого попало не берут. Кстати.
Смерть повернулся к Валькирии:
— Коллега, ты с Фрейей бы договорилась. А-то утащит его к себе, и...
— Я заранее попросила её за моего милого воина.
— Как хотите... Пойду пожалуй.
С этими словами сероволосый растворился в воздухе, а Валькирия повернулась к Фридриху, обвивая крыльями ещё крепче, и, приподнявшись на цыпочки, прильнула губами к ушам солдата, нежно спросив:
— Что ты решил?
Мужчина шепнул в ответ, за который был тут же одарён самым нежным и страстным поцелуем за всю его жизнь.
С нежной снисходительностью закрыв челюсть пунцового солдата рукой, дева умилённо хихикнула, отпрянув:
— Это тебе, чтобы внезапно не передумал.
...
Надрывный клич свистка поднял остатки корпуса в бой, но вместо крика вдруг по траншеям отозвалась старая песня из старых веков.
— Villemann gjekk seg te storan a!
Солдаты поднялись единовременно. В их руках винтовки, сапёрные лопатки, ножи. Там, впереди них через испещрённую воронками землю кучка британцев пыталась безутешно зарядить заклинивший пулемёт.
— Hei fagraste lindelauvi alle
Майор Отто Браун Вскинул вверх свою саблю, ведя людей в бой. Быстрым шагом под редкие винтовочные залпы пехота уверенно шла на позиции врага.
— Der han ville gullharpa sla
Солдаты обрушились на вражеские позиции. Противники буквально захлёбывались, тонули в атаке оставшейся горстке людей.
Резня в траншеях достигла пика.
— For de runerne de lyster han a vinne!!!
Где-то там среди врагов, сражённый только одиннадцатой пулей пал Фридрих фон Штайнер. Собравшиеся вокруг его тела товарищи вместе с майором Брауном дали первый залп из винтовок.
На остове танка сидела прекрасная крылатая дева и паренёк в сером балахоне с железной косой.
— Он тебе правда так понравился? — флегматично спросил парень.
Девушка спряталась за крыльями:
— Очень... Впервые такое чувствую. Думаю не простила бы себе, умудрись я его упустить.
— Мне показалось, что и ты ему пришлась по душе.
— Надеюсь...
Ещё немного помолчав, Валькирия спросила:
— Только почему ты его обманул? В раю же, ты рассказывал, можно и пить, и гулять с женщинами...
Смерть достал ту самую чёрную книжку и вырвал из неё страницу с датой смерти, сжигая бумагу лёгким движением пальцев:
— В раю с одной души не убудет. Всё равно бы за пятьдесят убитых им человек бы захотели отправить в ад, а если бы он ещё каяться начал... Такая морока была бы, а так и мне работы поменьше, и тебе счастье вплоть до Рагнарёка, и после.
— Милый ленивый альтруистичный засранец.
Тепло улыбнувшись, Валькирия чмокнула паренька в щёку, отчего Бледный Смерть порозовел.
